"Рубайат" Омара Хайама известен благодаря переводам Фитцджеральда. Но во многом эти переводы очень мало оставили от первоначальной сути четверостиший, автором которых был Хайам. Хайам писал на персидском языке, но даже там где он жил его произведения были почти неизвестны. Дело в том, что Хайам писал, во многом, "технические" суфийские тексты.
Суфии считают, что поэзия Хайама обладает многими функциями. Можно наслаждаться поверхностным содержанием его стихов, можно повторять их в определенных условиях с целью достижения особого совершенствования сознания, их можно и "расшифровывать" для получения материалов, используемых в процессе суфийского обучения.
По данным, которые есть у меня, Абу-ль-Фатх Омар Хайям не состоял ни в каком Ордене. Он несомненно был Учителем и поэтому его можно назвать Шейхом, но он не присоединился ни к одному из существующих Орденов и не создал своего. Хотя некоторые суфийские Ордена использовали его тексты как один из инструментов обучения. Но опять же, за эти данные поручиться не могу.
И все равно... даже с учетом двойных переводов с персидского на английский и потом на русский Рубаи Омара Хайама завораживают...
Те, что жили на свете в былые года,
Не вернутся обратно сюда никогда,
Наливай нам вина и послушай Хайяма:
Все советы земных мудрецов - как вода...
Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажег страстей пожар.
О чадо четырех стихий, внемли ты вести
Из мира тайного, не знающего лести!
Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;
Все, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.
Из мира праведного гость в сияньи светлых риз,
Земною пылью не покрыт, к тебе снисходит вниз,
Что ж, кубком подкрепи того, кто бездны пересек,
Чтоб поздороваться с тобой он мог, как человек.
Хочу упиться так, чтоб из моей могилы,
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы!
Все, что видишь ты - видимость только одна,
Только форма, а суть никому не видна.
Смысла этих картинок понять не пытайся -
Сядь спокойно в сторонке и выпей вина!
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?
О вере этот всюду речь ведет,
Тот возомнил, что истину найдет.
Боюсь, услышат голос: о, слепые!
Путь, право, - и не этот, и не тот.
Я в мечеть не за праведным словом пришел,
Не стремясь приобщиться к основам пришел.
В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,
Он истерся до дыр - я за новым пришел.
«Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай - это две половины души»
Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать?
То, что бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность;
На чужое не зарясь, взаймы не прося.
Не завидуй тому, кто силен и богат.
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся как с данной тебе напрокат.
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей - будь счастлив теперь!
Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
Жестокий этот мир нас подвергает смене
Безвыходных скорбей, безжалостных мучений.
Блажен, кто побыл в нём недолго и ушёл,
А кто не приходил совсем, ещё блаженней.
Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.
Неужто б я возвёл хулу на Божество!
Здесь не было сердец вернее моего.
Но если даже я дошёл до богохульства, -
Нет мусульманина! Нигде! Ни одного!
Быть целью Бытия и мирозданья - нам,
Всевидящим умом, лучом познанья - нам.
Пойми же, человек, что круг вселенной - перстень,
Где суждено сверкнуть алмазной гранью - нам!
Не дай себя отвлечь, за блёстками не рвись;
Добра ли, зла судьба, а всё равно - трудись.
В игре не только ты, все проиграть способны:
И Мекки гордый храм, и небосвода высь.
Сказало Сердце мне: "Учить меня начни.
Науки - таинства; но что таят они?"
Я начал с азбуки: "Алеф..." И слышу: "Хватит!
Свой своего поймёт, лишь буквой намекни".
Над каплей, плакавшей, сбираясь в дальний путь,
Смеялось море: "Вновь вернёшься как-нибудь:
От Бога мир - един. Однако не забудь:
"Движенье точки" всё способно разомкнуть!"
Чтоб быть в НЕ-бытии, Ты стал, НЕ-тленный, - "НЕ".
Но не сгубило бы круги вселенной "НЕ"!..
О, НЕ-зависимый от мест, причин и следствий,
Ты здесь - отсутствуешь? Иль есть - с отменой "НЕ"?
И... немного не в рифму...
В обители и келье, монастыре и синагоге
Одни страшатся ада, другие мечтают о рае,
Но в сердцах у тех, кто постиг божественные тайны,
Нет места таким фантазиям.
Суфии считают, что поэзия Хайама обладает многими функциями. Можно наслаждаться поверхностным содержанием его стихов, можно повторять их в определенных условиях с целью достижения особого совершенствования сознания, их можно и "расшифровывать" для получения материалов, используемых в процессе суфийского обучения.
По данным, которые есть у меня, Абу-ль-Фатх Омар Хайям не состоял ни в каком Ордене. Он несомненно был Учителем и поэтому его можно назвать Шейхом, но он не присоединился ни к одному из существующих Орденов и не создал своего. Хотя некоторые суфийские Ордена использовали его тексты как один из инструментов обучения. Но опять же, за эти данные поручиться не могу.
И все равно... даже с учетом двойных переводов с персидского на английский и потом на русский Рубаи Омара Хайама завораживают...
"Вино состоит из воды, сахара, фруктов и цвета. Вы можете смешать эти компоненты, но вина у вас не получится".
Те, что жили на свете в былые года,
Не вернутся обратно сюда никогда,
Наливай нам вина и послушай Хайяма:
Все советы земных мудрецов - как вода...
Лепящий черепа таинственный гончар
Особый проявил к сему искусству дар:
На скатерть бытия он опрокинул чашу
И в ней пылающий зажег страстей пожар.
О чадо четырех стихий, внемли ты вести
Из мира тайного, не знающего лести!
Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;
Все, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.
Из мира праведного гость в сияньи светлых риз,
Земною пылью не покрыт, к тебе снисходит вниз,
Что ж, кубком подкрепи того, кто бездны пересек,
Чтоб поздороваться с тобой он мог, как человек.
Хочу упиться так, чтоб из моей могилы,
Когда в нее сойду, шел винный запах милый,
Чтоб вас он опьянял и замертво валил,
Мимоидущие товарищи-кутилы!
Все, что видишь ты - видимость только одна,
Только форма, а суть никому не видна.
Смысла этих картинок понять не пытайся -
Сядь спокойно в сторонке и выпей вина!
Откуда мы пришли? Куда свой путь вершим?
В чем нашей жизни смысл? Он нам непостижим.
Как много чистых душ под колесом лазурным
Сгорает в пепел, в прах, а где, скажите, дым?
О вере этот всюду речь ведет,
Тот возомнил, что истину найдет.
Боюсь, услышат голос: о, слепые!
Путь, право, - и не этот, и не тот.
Я в мечеть не за праведным словом пришел,
Не стремясь приобщиться к основам пришел.
В прошлый раз утащил я молитвенный коврик,
Он истерся до дыр - я за новым пришел.
«Ад и рай - в небесах", - утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай - не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай - это две половины души»
Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать?
То, что бог нам однажды отмерил, друзья,
Увеличить нельзя и уменьшить нельзя.
Постараемся с толком истратить наличность;
На чужое не зарясь, взаймы не прося.
Не завидуй тому, кто силен и богат.
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткою, равною вздоху,
Обращайся как с данной тебе напрокат.
Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь,
Дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь,
Ни былой, ни грядущей минуте не верь,
Верь минуте текущей - будь счастлив теперь!
Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.
Жестокий этот мир нас подвергает смене
Безвыходных скорбей, безжалостных мучений.
Блажен, кто побыл в нём недолго и ушёл,
А кто не приходил совсем, ещё блаженней.
Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.
Неужто б я возвёл хулу на Божество!
Здесь не было сердец вернее моего.
Но если даже я дошёл до богохульства, -
Нет мусульманина! Нигде! Ни одного!
Быть целью Бытия и мирозданья - нам,
Всевидящим умом, лучом познанья - нам.
Пойми же, человек, что круг вселенной - перстень,
Где суждено сверкнуть алмазной гранью - нам!
Не дай себя отвлечь, за блёстками не рвись;
Добра ли, зла судьба, а всё равно - трудись.
В игре не только ты, все проиграть способны:
И Мекки гордый храм, и небосвода высь.
Сказало Сердце мне: "Учить меня начни.
Науки - таинства; но что таят они?"
Я начал с азбуки: "Алеф..." И слышу: "Хватит!
Свой своего поймёт, лишь буквой намекни".
Над каплей, плакавшей, сбираясь в дальний путь,
Смеялось море: "Вновь вернёшься как-нибудь:
От Бога мир - един. Однако не забудь:
"Движенье точки" всё способно разомкнуть!"
Чтоб быть в НЕ-бытии, Ты стал, НЕ-тленный, - "НЕ".
Но не сгубило бы круги вселенной "НЕ"!..
О, НЕ-зависимый от мест, причин и следствий,
Ты здесь - отсутствуешь? Иль есть - с отменой "НЕ"?
И... немного не в рифму...
В обители и келье, монастыре и синагоге
Одни страшатся ада, другие мечтают о рае,
Но в сердцах у тех, кто постиг божественные тайны,
Нет места таким фантазиям.
(c) Timoti, 2011